Эта крылатая фраза ежедневно цитировалась там, где появлялся курсант 24-й группы Миша Химочко. Глядя на него (а он очень часто подвергался процедуре вхождения в клуб «белые ночи»), всегда, с любого ракурса, будь то в строю, в туалете, в кубрике или на занятиях, словом, везде, делался однозначный вывод – это распиздяй! Уже на 1-м курсе у него в удостоверении курсанта была вложена бумажечка, в которую он втихаря поставил штампик из санчасти. Он его ещё чуть-чуть переделал. Там было написано, что курсант 24-й группы 2-го дивизиона освобожден «от всех всех видов нарядов и занятий…навсегда».
Мишка, хоть и имел хохлятскую фамилию, был добрейшей души человек. Его тонкий юмор, ирония и оптимизм согревал наши души и, в какой-то степени, был даже опорой в трудную минуту. А сколько крылатых фраз он подарил нашему лексикону? Увидит человека маленького роста – «легче перепрыгнуть, чем обойти». А его «ай-яяй-яй»? Кстати, написать эту фразу не возможно, её можно только услышать от него и запомнить навсегда. Более всего Миша любил поспать – ведь именно он прозвал топчан, на котором отдыхает во время дежурства пожарный – «пожарным выпрямителем». С его лёгкой руки мы стали говорить «пойду ка я выпрямлюсь»… или « лежу, выпрямляюсь, а тут тревога…»
Мишка был мастер по прозвищам. У нас у всех были кликухи, но, поначалу, какие-то неинтересные, как правило производные от фамилий, но Миша… Это он «окрестил» Андрюху Советникова – Базилио, меня (Зверев Евгений) – Хичником, Женю Чиркова – Чичиков. Был в 24-й группе некто Яковенко. Хороший парень, но он был самого маленького роста в дивизионе. Тихий, спокойный, но… стоит ему разбушеваться, как вскипал весь… Миша ему дал погоняло Катаяма, в честь вулкана, который тоже маленький и незаметный, но стоит начаться извержению… Бахметьева, который «подрабатывал» в столярной мастерской он прозвал Самоделкиным, Сашу Гончарова, который всех учил, как надо правильно чистить обувь, он прозвал Подошва, с ударением на последний слог…
А еще Мишка был очень неплохой художник-самоучка. Во всех наших дембельских альбомах есть его перлы, очень похожие на карикатуры, в которых можно узнать и комдива, и замполита, и многих других персонажей.
Мишка был неизменным участников всех наших концертов. Вместе мы пели в одном хоре, разыгрывали сценки. Он ваял декорации, раскрашивал их, работал на софитах и колосниках, вносил свою лепту в создание сценариев, помогал и писал незамысловатые стишки и сочинял частушки…словом, был натурой творческой и интеллигентной.
А ещё мы очень любили слушать, как он о чём-нибудь рассказывал. Любое событие он преподносил так, что его хотелось слушать, причем, порой, по нескольку раз.
Первый раз Миша «залетел», кажется, во время культпохода. Выпил немного лишнего и попался. Как следствие, сразу же попал в списки неблагонадежных и надолго лишился права ходить в индивидуальное увольнение. Ну и побрили, естественно…
Мы с Мишей после второго курса вместе попали на стажировку в Восточно-Казахстанскую область. Нас Дед Васька (эту кликуху Миша дал нашему незабвенному замполиту дивизиона Василию Николаевичу Жигульских) направил в один и тот же райцентр – поселок городского типа Глубокое. Но на распределении сделал так, чтобы мы находились как можно дальше друг от друга. Но куда уж там… Нас как магнитом притянуло в одну и ту же женскую общагу… Покуролесили, естественно. Как сейчас помню – спит Миша в полубеспамятстве на кровати без матраса под неизвестно чьей шинелькой и…улыбается так счастливо. Вероятно от того, что знает, паразит, что утром «подъём» никто не прокричит, Дед Васька не войдет, потому как стажировка! Сдаваться еще только через неделю…А может быть потому, что девки были какие-то неинтересные, и нам пришлось просто банально напиться…
Когда я по комсомольской линии «пробился» в «Комсомольский прожектор», под него (вернее под фотолабораторию) выделили нам бывшую курилку в учебном корпусе. Естественно, что художником сразу же сделался Мишка. Про «Комсомольский прожектор» будет отдельный рассказ, но именно там раскрывался Мишанин творческий потенциал. Раскрывался своеобразно: в промежутках между выпрямлениями и возлияниями шло конвеерное производство вкладышей в дембельские альбомы всего нашего и параллельного курсов… Вкладыши – это такая полупрозрачная бумага, на которой мы фломастерами раскрашивали Мишкины шедевры. Потом они вклеивались между страницами с фотографиями, которые здесь же и печатались. Этим уже заведовали я …
В связи с вышеуказанным, у нас всегда было чем перекусить, а, зачастую, и чем запить перекушенное. Серега Плотников, который был с нами в «прожекторе», уже тогда проявил себя незаурядным предпринимателем. Недостатка в клиентах, которые несли нам что-либо по бартеру, не было…
Каждый вечер у нас кто-то был в гостях: Чичиков, Базилио, Чима или Мутный (Виталик Чимакадзе), Крючек (Саша Крючков), Сосед (Костя Замышляев). На третьем курсе мы начали себе готовить замену – взяли в «КП» первокурсников. С того момента закончились наши вечные споры – чья очередь наводить порядок или бежать в магазин …
Думаю, что не стоит уточнять, что все выше указанные персонажи, несмотря на наличие комсомольских билетов и большую проводимую ими общественную работу так же были в «группе риска», т.е. потенциальными «потерями», т.е. кандидатами на отчисление из училища за какой-нибудь "залёт".