[ Сообщить о нерабочей ссылке ]
"Бог диктует - я пишу..."
Штрихи к портерету "поэта и полковника" Сергея Курочкина
Курочкин любит Балаклаву, Балаклава любит Курочкина. Такая вот взаимность и такая вот гармония, очертаниями смахивающие на безупречную цельностьживописной Балаклавской бухты. Наглядное воплощение известной поэтической синтенции Бориса Гребенщикова "Кто любит, тот любим"? Да, наверное. Иначе как обьяснить тот совершенно обьективный факт, что давно и равнодушно проходящие даже мимо лакированных биллбордов залетный "звездных" знаменитостей балаклавцы никогда не проходят мимо скромных афиш с извещением об очередном концерте их земляка Сергея Курочкина?
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Таланты и полковники
Заслуженный артист Автономной Республики Крым и известный автор-исполнитель (бард, шансонье - это уж как кому больше нравится), поэт и композитор, лауреат десятков (более 50 (!), если точнее) всевозможных конкурсов авторской песни, с творчеством которого хорошо знакомы в десятках городов Украины и России, ближнего и дальнего зарубежья, и... полковник МЧС - несколько необычный тандем, не на-ходите? Особенно когда занятия творчеством, казалось бы, совершенно не согласуются с повседневной военно-учетной специальностью. С одной стороны, рифмы и ноты, а с другой - тревожные сводки о всевозможных стихийных и бытовых бедствиях: пожарах, наводнениях, взрывах... Человеческих драмах и трагедиях...
И все же шесть гитарных струн в данном конкретном случае совершенно не входят в противоречие с шестью большими звездами на погонах с двумя просветами.
Поэт и полковник - это, увы, лишь сегодня, в наше странное время, нередко звучит диссонансом. Потому как, видимо, что-то не так «в датском королевстве», если в бытовом сознании людей, далеких от военной службы, такие понятия, как творчество, талант и душа, стали являть собой противоположность таким категориям, как устав, долг, служба. Как говаривал известный литературный персонаж в отношении другого известного литературного персонажа: «Хороший офицер (имя-рек), но романтик!»
К слову, совсем недавно в ходе интервью с известным российским писателем-маринистом Николаем Черкашиным (капитаном 1 ранга за¬паса, между прочим) мы попытались выяснить причину вышеозначен-ного современного «феномена».
Вспомнили японских самураев с, казалось, лишенными всяких эмоций лицами, сочиняющих лиричные хокку или танка под цветущи-ми сакурами. Испанских идальго с исполосанными шрамами лицами, поющих нежные ночные серенады под балконами прекрасных доний. Пропахших порохом гусар какого-нибудь лейб-гвардии императорского полка, едва успевших сменить боевые кивера на парадные, и уже тем же вечером: «Мадемуазель, позвольте ангажировать вас на мазурку!»...
А вспомнив, пришли к единодушному выводу, что деликатность и утонченность душ - суть вовсе не «избранных», как нынче модно выражаться, «ботаников», а вообще мужчин.
Настоящих.
«Грубая работа» и «тонкая душа» - это вовсе не диалектическая пара неких несовместимых полярностей, а суть одного и того же явле-ния.
Просто некогда что-то не так по¬шло в «датском королевстве*...
Мечты, мечты...
Кстати, Сергей Курочкин не может припомнить ни единого дня из свое¬го детства, когда бы он не мечтал стать военным. Точнее, военным моряком. А еще точнее - моряком-подводником.
Социально-биологический факт: хромосомный набор балаклавских мальчишек некогда формировался в том числе и с учетом военно-подводной специфики этого милого примор¬ского городка. Причем вне всякой зависимости от социального статуса и профессиональной дея-тельности родителей.
Иными словами, для того, чтобы у маленького человека четко оформилась стойкая мечта о морских глубинах и офицерских погонах, было вовсе не обязательно, чтобы в прихожей висела пахнущая йодистым морским бризом и корабельным суриком отцовская шинель, а песня про «усталую подлодку» являлась непреложным семейным гимном по праздникам.
Отец у Сергея по образованию и профессии - горный инженер. Всю жизнь проработал на балаклавских «рудниках», был заместителем директора Балаклавского рудоуправления имени пролетарского писателя Максима Горького. Мама всю жизнь трудилась в детском садике: воспитательницей, затем - заведующей. Но военно-морской «фактор Ба-лаклавы» в свое время оказался куда сильнее сугубо штатского духа се-мьи Куроч-киных и бытовой логики продолжения семейно-профессиональных традиций.
От мощных и покатых, отливающих сизой матовостью, стальных боков боевых подводных «нарвалов» (как и надлежит, устало возвра-щающихся «из морей» в базу) веяло силой и романтикой. И именно это сочетание в юном творческом сознании тогда еще начинающего музыканта и поэта Сережи Курочкина казалось преде¬лом гармонии.
Ему очень хотелось и самому стать частью ее - этой ГАРМОНИИ.
Увы, когда подошло время воплощать мечту в жизнь и его документы в числе сотен прочих «личных дел» соискателей зачисления в СВВМИУ (легендарную «Голландию») уже лежали в канцелярии училищного отдела кадров, в глаза Сергею слишком пристально взглянул суровый врач-офтальмолог из состава членов медкомиссии, который, подоз-рительно поцокав языком, вынес окончательный и непреклонный диагноз мечте: мечта-де, молодой человек, вещь хорошая, но вот зрение...
Забегая вперед, замечу, что если привередливому «глазнику» и удалось срубить под корень мечту Сергея о подплаве, то уважение к лю-дям этой военно-морской профессии ему отбить не удалось. Оно у Сер-гея Курочкина осталось на всю жизнь.
Своеобразным апофеозом сего почтения к ним и юношеской мечте стал полновесный музыкальный видеоальбом, посвященный подводникам, который Сергей записал в творческом тандеме с известным автором песен Евгением Троицким, под названием «Подлодка».
«Если б я был великаном...»
Кстати, насчет творческого сознания «начинающего музыканта и поэта» - это я вовсе не ради красного словца... Свое первое стихотворение Сергей сочинил еще в 5-м классе средней школы. Причем совершенно случайно: по факту... «первого снега» и «личной недисциплинированности». Первое обстоятельство, впрочем, и потянуло за собой второе: снег в Балаклаве -явление, надо заметить, нечастое, а хороший снег да со звонким морозцем, да зеркальным ледком под ногами - вообще сродни редкой природной аномалии.
Словом, именно нежданная зима и азарт хоккейной рубки во дворе на¬прочь выветрили из Сережкиной головы суровую необходимость подготовить к уроку по русской литературе «любимое стихотворение» из поэтического на-следия, разумеется, любимого поэта.
Понятно, что времени на зубрежку любимого поэта не осталось, а потому пришлось поступить радикально. Благо от дома до школы четверть часа неспешным шагом...
...Шаг вдруг на удивление удачно срифмовался со следующим, потом еще с одним...
- ... Курочкин, к доске!
И тут случилось страшное: еще минуту назад казавшиеся безупречными рифмы поблекли, потяжелели, ощерились углами, а затем и вовсе прыснули из головы спасающимися с тонущего корабля крысятами. Каждый шаг к классному «эшафоту» отдавался а голове меланхоличным «закадровым» баритоном Ефима Капеляна из любимого фильма «про Штирлица»: «Еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу». С портретов на стене лукаво щурился Александр Сергеевич и презрительно ухмылялся Михаил Юрьевич.
- А можно я, это... ну, свое стихотворение прочитаю?
- Ну что ж, Сережа, попробуй.
И он попробовал:
Если б я был великаном,
самым сильным в мире был,
я б людей всех из Вьетнама
в один миг освободил.
Я бы строил самолеты,
на Луну взлетел бы я,
я добрался бы до Марса,
Землю б видел свысока,
Я бы жизнь счастливей сделал,
всех бы недругов прогнал,
приносил бы счастье людям,
и счастливей сам бы стал...
Класс онемел, лица Сан Сергеича и Михал Юрьича на портретах заметно потеплели, а русичка от удивления едва не сломала указку:
Это ты сам сочинил, Сережа?
Сам.
- Присаживайся, «отлично»...
«Что ж, быть тебе поэтом, сынок», - сказала вечером мама.
И... «сглазила»...
«После споем с тобой, Лизавета...»
Первый поэтический опыт в те годы продолжения, впрочем, так и не получил. Рифмам Сергей предпочитал ноты: баян, альт, трубу, фортепиано и, казалось, совсем уж нелогичное завершение всему этому серьезному домашнему «оркестру» - гитару.
Гитару ему подарил отец, когда Сережа учился в 8-м классе. Скром¬ную такую 17-рублевую гитару-«скворечник» (судя по всему, эти «изделия» мастерили именно по эскизу скворечника) Ленинградского завода народных инструментов.
- Хрустальной мечтой, конечно, была чешская «Кремона» с «серебряными» акустическими струнами, красиво и недоступно висевшая в магазине музыкальных инструменте, - ностальгически вздыхает Сергей, - но выбирать как-то не приходилось.. .
Жизнь, к месту будет замечено, у его первой гитары оказалась недолгой. Когда увлечение музыкой, по мнению отца, стало мешать учебе в школе, инструмент был безжалостно изничтожен непреклонной отцов-ской рукой. А что касается поэзии, то свое следующее стихотворение Сергей написал, уже будучи студентом «СПИчки» - Севастопольского приборостроительного института:
- Знаешь - студенческие вече¬ра, капустники, стройотряды, ночи у костра, походы по Крыму, по
вальное увлечение бардовской песней, «запиленные» кассеты с «тряпич-ными» записями Вертинского, Высоцкого, Окуджавы, раннего Розенбаума...
Жизнь была полна впечатлений, и рифмы как-то очень легко ложились на ноты.
Сергей помнит, как сильно удивился, когда впервые услышал пес¬ню собственного сочинения в чужой компании в исполнении совершен¬но незнакомого ему человека.
На вопрос, кто, мол, ее автор, парень отшутился: музыка и слова-де народные. Кто-то из своих тогда похлопал его по плечу и шепнул: вот ты и стал знаменитым, Серега! Гор¬дись, дескать: первый признак известности - это когда твои песни становятся «народными»...
С народным признанием, однако, тоже пришлось изрядно повременить, ибо соловья, как известно, не кормят не только баснями, но и песнями: «После споем с тобой, Лизавета. Вот выполним боевое задание и споем...»:
- Словом, пришла пора как-то определяться в жизни...
С песней по жизни
В 82-м Сергей закончил институт, получил диплом инженера-механика и устроился в Балаклавское рудоуправление на должность... слесаря на горно-обогатительной фабрике. Настоятельный совет отца: профессию, мол, надо знать с изнанки, сынок. Через полгода «дорос» до механика. Тут-то и случился Всеукраинский фестиваль политической песни «Песня в строю-83», в тот раз проходивший в Балаклаве. Неожи-данно для себя Сергей занял первое место:
- Это была моя первая большая награда как автора-исполнителя. В том же году завоевал звание лауреата Международного конкурса на-родного творчества в Киеве. И-и-и!..
...И пошло-поехало! Фестивали, конкурсы, слеты. География маршрутов - Крым, Украина, Россия, Польша, Германия, Югославия...
Между делом («...И как-то очень «на бегу»...». - С.К.) был избран вторым секретарем Балаклавского райкома комсомола.
Жизнь и партийно-комсомольская карьера обещали быть безоблачными, но надо было знать Сергея Куроч-кина, чтобы понять всю «странность» его следующего шага:
- Короче говоря, через год у меня появилась возможность надеть лейтенантские погоны. Была в те годы такая «фишка» - путевка в армию по партполитнабору. Прихожу в военкомат: берите, мол, меня. Взяли. Так я оказался в Одессе в военном училище на должности заместителя командира роты обеспечения по политической части. «Прослужил» я там чуть больше... суток. Прибыл какой-то «блатной» лейтенант, и мне сказали: «Извини, брат!». Получаю предписание в город Николаев на должность замполита строительной роты….
«Два солдата из стройбата заменяют экскаватор». Шутка. Сто двадцать разделить на два - шестьдесят «экскаваторов». А это уже не шутки. «Стройбат свинины не ест» - совсем уж не шутки. «Моя твоя не понимай» - суровая проза службы в стройбате. «Колониальный» цвет советских окраин...
Сразу после утреннего осмотра -утренний намаз. Политику партии и правительства стройбат понимал так же скверно, как, собственно, и «священный долг и почетную обязанность».
Цыган Рома, из кочевых.
«Рома, когда у тебя день рождения?» - «После мамы». - «А у мамы когда?» - «Когда яблони цветут».
- Зато как Рома бил чечетку!..
Через два с половиной года Сергей сыграл «дембель». Вынужденно. Согласно указу партии и правительства Родина перестала нуждаться в полумиллионе военнослужащих. В том числе и в нем - старшем лейтенанте Курочкине.
С мечтой об офицерской службе пришлось попрощаться во второй раз.
- Вернулся на старое место работы. Комсомол, впрочем, тогда уже трещал по всем швам. Предложили пойти партийным заворгом, но мне все еще очень хотелось продолжить военную службу...
Как-то он пересекся с известным в то время на Черноморском флоте адмиралом. Напросился на прием. Узнав, что «челобитчику» уже «под тридцать», адмирал развел руками: извини, мол, староват ты, Сережа, для службы. Но, как известно, уйти трудно от двух вещей: от судьбы и детских иллюзий:
- Так я, собственно, и пришел в тогда еще пожарную службу Севастополя...
Но небольшое отступление.
Большинство неактуальных вещей, которые мы откладываем, мы откладываем навсегда. Это можно считать слабостью характера или давлением обстоятельств. Можно считать иначе: что не сделано, то не очень-то и нужно.
И все же невыполненные намерения, неудовлетворенные желания, по мере времени теряя свою конкретность, превращаются в некий неопределенный груз, тяготеющий на душе. Ощущаешь какую-то незавершенность, неполноценность собственной личности и судьбы. А когда возраст минует период надежд и откладывать уже некуда, эпизодическое отчаяние по поводу проходящих дней сменяется спокойным сознанием несостоятельности.
Девяносто девять человек из ста вполне довольствуются этой успокоенной несостоятельностью, утешая себя тем, что у них не хуже, чем у других: семья, дети, «домик в Жаворонках: с коровой да кабанчиком», приличная жизнь приличного человека. И лишь один из сотни, несмотря на «полный фарш» бытовых благ, отчего-то «блажит» и тянется к перу и гитаре, предпочитая бессонные ночи покою, и рождение каждой новой песни ставит на один уровень с рождением ребенка. ***
- ...Впервые мысль собрать свои песни в альбом возникла у меня еще в 80-м - сразу после смерти Высоцкого, - вспоминает Сергей. - Но все как-то руки не до¬ходили. Все думал - вот завтра и начну, не задумыва-ясь о том, что никакого завтра в принципе не существует. Есть только сегодня. За «завтраками» проходили годы и терялись песни. Свой пер-вый авторс¬кий концерт я удосужился сделать лишь в 88-м. В Ба¬лаклавском центральном Доме культуры и отдыха. Зал был неожиданно полным...
Журналистика в... музыке
Талантливый автор-исполнитель - это прежде всего профес¬сиональный наблюдатель. И в этом его творчество очень напоминает серьезную журналистику. Нет, не ту геометрически плоскую и эмоционально блеклую современную «телеграфную» журналистику, где редко кто удосуживается не только заглянуть за фасад факта, но даже чуть приподняться над ним, взглянуть под ос¬трым углом, - другую. Ту, где есть место стерео-скопическому взгляду на вещи и события. Где работа профессионального наблюдателя уже напоминает работу профессионального хирурга, препарирующего плоть факта скальпелем своего авторского взгляда. Где факт видится не в плоскости, но как минимум - в глубине. И где фактом считается даже то, что в привьнном обывательском сознании / фактом-то не является вовсе... ***
...Зима, вечер, троллейбусная остановка. Пакостная погода и в уни-сон ей - пакостное настроение. Отчаянно хлюпает в ботинках и под носом, ветер швыряет в лицо муть из ближайшей лужи, а общественный транспорт, кажется, вымер, как популяция динозавров, по причине глобального похолодания: эх, блин, «не бежит железный конь на смену кресть-янской лошадке!».
Спасают лишь воротник, зимняя шапка и теплая мысль о том, что где-то есть дом, тепло и горячий чай. Но эта мысль есть у тебя, но ее наверняка нет у него -твоего случайного соседа по непогоде: утлого и давно небритого мужичонки в мокрой облезлой кроличьей шапке и замызганной брезентовой штормовке, от которой даже на сильном ветру отчаянно несет прелым табачным перегаром и мокрой псиной.
Бомж. Культовая фигура поздних троллейбусных остановок с дырявыми навесами. Ему некуда ехать, и эта негостеприимная остановка - его конечная остановка. Он уже ПРИЕХАЛ.
Бомж отчаянно пытается укрыться от дождевых зарядов за драным целлофановым кульком с остатками какой-то еды.
Собака. Мокрое, линялое, со сваляв¬шимися остатками шерсти беспородное существо с пронзительно просящими глазами и хвостом, смахивающим на обрывок небритого телевизионного кабеля.
Нет, она подходит не к тебе - ты почему-то не вызываешь у нее до-верия. Она, дав опасливый галс от твоей фигуры, на удивление смело подходит к бомжу. И последний не заставляет себя долго просить...
- ...Заметь - он не потрепал ее за ухо, как это в лучшем случае сде¬лал бы сытый и благополучный человек - снисходительно и с высоты своего, так сказать, «человеческого достоинства», а словно поздоровался со старым приятелем: давно-де не виделись, как ты, старина? Потом он вынул ка-кой-то заплесневелый пирожок из своего дырявого целлофанового пакета и без тени со¬жаления скормил животине...
Здравствуй, добрый пес,
вот и встретились,
Я тебя не видел так давно!
И немой вопрос в воздухе повис:
что же с нами вдруг произошло?
Тебя, дворнягу, со двора
погнали палкой поутру,
и ты, бродяга, дотемна
скулил на бледную Луну...
Чертополоха карусель
тебя швырнула в пыль дорог,
вдали от дома и друзей
ты весь продрог...
- ...Как ты думаешь: может быть, иногда для того, чтобы стать ЧЕЛОВЕКОМ, нужно немножко побыть бродячим псом, а?..
Несмотря на разность сюжетов и противоречивость героев, все песни Сергея Курочкина объединяет одно -доброта и искренняя вера в лучшие че¬ловеческие качества, даже если кто-то из его персонажей вдруг со-вершает неприглядные поступки.
На сегодняшний день в его творческом багаже более полутора тысяч песен, уже записано 11 тематических альбомов (по 22 песни а каждом), половина из которых посвящена нелегкой службе в МЧС: пожарным, спасателям...
Подобно профессиональному журналисту, Курочкин филигранно работает во всех жанрах авторской песни: песни-размышления, песни-репортажи, песни-зарисовки, песни-монологи, песни-фельетоны и даже песни-плакаты, в которых, впрочем, нет ни малейшего намека на лубок и персонажей, списанных с плакатных агиток. Герои его даже самых «пра-вильных» песен - это персонажи с лицами людей с соседней улицы, соседнего подъезда, лестничной площадки, рабочего кабинета...
-...Мне ни в коем случае нельзя фальшивить, - говорит Сергей. - Ни в чувствах, ни в образах. В отличие от эстрадного артиста мое отношение со слушателем основывается именно на доверии. Я -доверительный рассказчик, он - доверяющий слушатель. Такие вот роли. Сфальшивишь раз -больше не поверят...
Сегодня (как, впрочем, и все последние годы) ему приходится немало ездить по гастролям. Только в прошлом году у Сергея были концерты в Луганске, Днепропетровске, Донецке, Харькове, Одессе, Ильичевске, Запорожье. Ну и, разумеется, дома, в Крыму - в Симферополе и городках ЮБК, Севастополе и Балаклаве...
Формула счастья
Профессиональными «поющими поэтами» становятся, наверное, то-гда, когда критическая масса жизненного опыта достигает величины, когда ей становится слишком тесно в пределах одной личности, и она ищет иного выхода, подобно скры¬той до поры до времени энергии взрыва. И дело тут вовсе не в возрасте. Иному семидесятилетнему не о чем рас-сказать, в то время как жизнь семнадцатилетнего вполне может вмещать в себя опыт, кото¬рого с лихвой хватило бы на десятерых.
Кто-то из мастодонтов авторской пес¬ни как-то сказал, что каждый человек при желании может написать одну замечательную песню - пес-ню «о себе любимом», о своей жизни. Исходя из той истины, что жизнь каждого человека уникальна, в этом утверждении есть смысл. Но почему же тогда один становится «поющим поэтом», а другой нет?
На мой взгляд, ими становятся лишь те, кто, помимо обладания музыкальными и поэтическими талантами, проникся той истиной, что НЕТ НИЧЕГО ХУЖЕ НЕДОДЕЛАННЫХ ДЕЛ.
Согласно расхожему определению состоятельности мужчины он обязан сделать в этой жизни три обязательные вещи -построить дом, посадить дерево, воспитать сына и .. .написать обо всем этом кни¬гу. Или - поэму. Или...
Исходя из этой житейской формулы, Сергей Курочкин имеет все основания считать себя состоявшимся во всем. И как поэт и музыкант, и как офицер, и как глава большой и дружной семьи. Любящая жена, три сына и полторы тысячи спеnых песен - это ли не достойное решение самой главной задачки любой чело¬веческой жизни: ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО?
ВМЕСТО ЭПИЛОГА Последний концерт
...Со стороны казалось, что это был его последний концерт. То есть ВООБЩЕ ПОСЛЕДНИЙ. Впрочем, Сергей и раньше выкладывался на все-возможных сценах, как говорится, «до хрипа рваного и рваных струн», но так он это делал тем недавним предновогодним вечером на сцене большого зала - это было нечто большее, чем просто самоотверженная добросовестность талантливого артиста, же¬лающего угодить то и дело срывавшемуся на овации залу. Это было...
...Лишь через пару дней после концерта стало абсолютно ясно, что именно ЭТО БЫЛО. И ему самому, и его близким, и друзьям. Это был концерт-реквием, концерт-прощание. Концерт, когда его тонко чувст-вующая поэтическая душа, словно предчувствуя что-то роковое и непоправимое, неосознанно рвалась со сцены только лишь к одному месту в до отказа переполненном зале. Тому самому - в третьем гостевом ряду в центре, где на его концертах обычно сидели лишь самые дорогие ему люди...
...В тот вечер там как всегда сидела моложавая эффектная женщина со скромным букетом цветов. А через два дня после того предновогоднего «бенефиса» заслуженного артиста Автономной Республики Крым ее не стало. Тот концерт Сергея Курочкина, увы, действительно стал последним. Для нее... Его мамы...
ПОМОЛЧИМ?
Вадим МАМЛЫГА
|
